Гардероб пушкинских героев

6 июня в литературном клубе «Автограф» мы отмечали 216-й день рождения Александра Сергеевича Пушкина. Алексей Борисович Потолов, известный и популярный томский диктор радио и телевидения, журналист, ученый-физик, открыл нашу встречу чтением замечательной статьи Леонида Радзиховского «Творец» (РГ.-2009.-30 марта): «Мысли и чувства Пушкина задали систему координат его внутреннего мира, который стал миром русской культуры. Поэтому самопознание России всегда есть, в конечном счете, новое познание Пушкина».

Затем мы приступили к обсуждению одежд пушкинских героев. Алевтина Борисовна Блинова обратила внимание на повесть «Барышня-крестьянка», главная героиня которой Лиза ради любви оказалась готова превратиться в дворовую девушку, надев рубашку из синей китайки, сарафан и «пёстрые лапти». Другой пример переодевания – в поэме «Домик в Коломне», о котором рассказала Любовь Николаевна Петряева («Кто ж родился мужчиною, тому/рядиться в юбку странно и напрасно»). Здесь же вспомнилась другая поэма – «Граф Нулин»: персонаж, именем которого названа вся эта история, возвращается из Парижа:

…промотал он в вихре моды
Свои грядущие доходы.
Себя казать, как чудный зверь,
В Петрополь едет он теперь
С запасом фраков и жилетов,
Шляп, вееров, плащей, корсетов,
Булавок, запонок, лорнетов,
Цветных платков, чулков a jour… 

Конечно, вспомнился тут же другой пушкинский герой – Евгений Онегин, который «как dandy лондонский одет», у которого в гардеробе есть «широкий боливар»:

Второй Чадаев, мой Евгений,
Боясь ревнивых осуждений,
В своей одежде был педант
И то, что мы назвали франт.

О гардеробе Татьяне Лариной известно гораздо меньше, видимо, одежда для нее не имела большого значения. Вот она на балу «в малиновом берете», вот Онегин услужливо накидывает ей на плечо «боа пушистый»…

Александр Михайлович Пушков привел описание наряда главной героини поэмы «Руслан и Людмила», когда в плену у Черномора её наряжают «три девы красоты чудесной»:

Лазурный, пышный сарафан
Одел Людмилы стройный стан;
Покрылись кудри золотые,
И грудь, и плечи молодые
Фатой, прозрачной, как туман.

О заячьем тулупчике Петра Гринева («Капитанская дочка») рассказал Николай Конинин. В этот день мы вспомнили и Бориса Годунова с его тяжёлой шапкой Мономаха, и Марину Мнишек, украшающую себя алмазным венцом, и железную шапку юродивого («Борис Годунов»), «бранную и простую» одежду черкеса («Кавказский пленник»), яркую пестроту цыганских лохмотьев («Цыгане»), бедно одетого несчастного Евгения («Медный всадник»). Вот интересное описание наряда столбовой дворянки («Сказка о рыбаке и рыбке»):

«…Воротился старик ко старухе.
Что ж он видит? Высокий терем.
На крыльце стоит его старуха
В дорогой собольей душегрейке,
Парчевая на маковке кичка,
Жемчуги огрузили шею,
На руках золотые перстни,
На ногах красные сапожки.

Разговор постоянно кружился вокруг самых разных героев. Оказалось, что всё это наши старые знакомцы и встреча с ними в Пушкинском кабинете стала для нас большим удовольствием.









Ольга Никиенко,
куратор литературного клуба «Автограф»